Гостеприимство Тьмы

Скорее всего это было падение… Не вставая с земли, она приподнялась на локте и бегло осмотрела своё тело. Длинные белые ноги опутывал влажный податливый мох, в плечи и бёдра упирались узловатые корни – подвижное лесное одеяло не желало её отпускать. Живот пронизывал неприятный холод, но синяков и ссадин не было.

Падение? Откуда?

Её глаза скользнули вверх. Лес тут же стремительно приблизился и тяжело навис над головой, сокрытые в листве проблески серого неба уставились на неё пустыми глазницами мертвеца. Воздух наполнился протяжными стонами. Кто-то звал её, приглашал подняться и следовать… Куда? Едва слышимые голоса сливались в незримый поток, от касания которого ветки тёрлись друг о друга, словно дёсны беззубой старухи.

– Кто я? – беззвучно прошептали её губы.

Слова забрали слишком много сил. Она попыталась снова лечь, но что-то не позволило, упёрлось в спину и тут же с шелестом затрепетало, разворачиваясь и поднимая её на ноги. Она неловко обернулась и вздрогнула от неожиданности. Из-за плеча выглядывало белоснежное крыло.

– Кто я? – повторила она и слегка выгнула спину. Крылья послушно отозвались, раскрылись широким, но таким лёгким покровом.

Я ангел? Что я сотворила, почему оказалась в таком месте? В таком ужасном месте… Если это было падение, то я… падший ангел? Это определённо было падение, да, но что ему предшествовало?

От перьев разливался сладковатый запах ванили.

– Это наказание?

Конечно же, это наказание. Как ещё объяснить эти чёрные кусты с человеческими пальцами вместо листьев? Как объяснить зловещие ухмылки и мокрые языки, выскальзывающие из-под сморщенной коры?

Кто скрывается в мрачной тени, кто наблюдает сейчас за мной?

Она видела тени, множество теней, которые каждый раз ускользали, стоило лишь повернуться в их сторону. Тени мелькали среди деревьев и где-то за стволами собирались в одно целое, большое и напряжённое.

Страх, это мой страх…

Она медленно шла по скользким болотным кочкам, вздрагивая от каждой жёсткой коряги, от каждой иголочки, впивающейся в её нежные ноги.

Высокая чёрная фигура следовала за ней.

Он видел её появление. Видел, как она оказалась в этом лесу, и знал, почему она здесь. Хорошо знал свою роль и не спешил действовать. Не боялся, что его заметят. Его невозможно увидеть раньше, чем он сам того пожелает.

– Нет, это не страх… Мне же не страшно, нет? – Она остановилась возле невысоких зарослей и приподняла липкое покрывало листьев. Под ними скрывались грозди крохотных кроваво-розовых грибов. Маленькие и блестящие – с прожилками и болезненного вида отверстиями в шляпках. Шляпки причмокивали, будто маленькие голодные рты. Не успев изумиться, она отдёрнула руку, но та уже не была такой белой, как несколько мгновений назад. От кончиков пальцев к запястью разбежались тёмные нити, сливаясь в холодную паутинку.

Какое странное наказание…

Холодок не был неприятным. От запястья нити устремились вверх по руке, рисуя причудливые спирали, оплетая плечи и, как ей показалось, одновременно проникая всё глубже. Тёмная паутинка раскрывалась внутри, под кожей, прокладывая дорожки и переплетаясь причудливыми веточками.

Она улыбнулась. Ощущение было скорее приятным.

Да, мне нужно куда-то идти, у меня же есть какая-то цель…

– Куда мне нужно идти?

Хруст треснувшей за спиной ветки был слишком громким, чтобы оказаться случайностью.

Она обернулась. Высокая чёрная фигура была совсем близко.

Он не скрывался. Никакой театральности, никакой интриги. Он всегда просто выходил из чащи, позволяя насладиться его кошмарным обликом. Пусть так, пусть так, – повторял он про себя. Это далеко не главный кошмар, через который ей предстоит пройти. Главный кошмар у неё впереди.

Как и все, кто появлялся здесь до неё, она вскрикнула. Как и все, попыталась бежать, попыталась взмахнуть своими нелепыми крыльями.

Её тело уже поглотил лес. Чёрные ветки проросли сквозь нежную кожу – их острые коготки шевелили мягкую плоть, выглядывали из-под век. Крылья остались белоснежными, но были теперь такими ненужными. Лес пленил её, лес не позволит взлететь.

– Наказание, наказание… – шептала она, задыхаясь. – Это моё наказание…

Чудовище, вот что меня поджидает.

Он шёл за ней, тяжело раскачиваясь и гулко ударяя в землю своими каменными копытами. Костлявая морда скалилась из-под истлевшего капюшона, пропитанного мертвенным соком. Тошнотворный смрад плыл впереди него, и чаща трепетала от тягостного зловония.

Лес радовался этой погоне. Лес дышал всё тяжелее, зная, что чудовище всегда настигает беглецов. Он неоднократно видел подобное, всегда упиваясь и погоней, и развязкой. Скрывающиеся в чаще тени беззвучно смеялись, когда она пробегала мимо. Когда-то они тоже бежали, развлекая лес своим страхом, своим отчаянием.

Она старалась сбить преследователя со следа – неожиданно поворачивала, меняя направление, но чувствовала, что каждый раз ошибается, и чудовище всё ближе. Окружавшие её ветви и корни цеплялись за волосы. Ветви и корни, пронзившие кожу изнутри, были с ними заодно и предательски хватались за колючие кусты. И вот уже не сама она бежит – нет! – лес тянет её и направляет куда-то. И всё так же неумолима поступь преследователя за спиной.

Он не спешил. Он хорошо знал свою роль и не спешил. Преследователь, загонщик – именно так его воспринимают. Всегда одинаково. Но они ошибаются. Он знал свою настоящую роль. Он – врата. Без него все они будут лишь бесконечно плутать в этом лесу, теряя разум и облик. Но вместе с ним… Всё просто. Осталось всего-то несколько мгновений.

Она выбежала на небольшую поляну и резко остановилась, будто влетев в железную стену. Глаза широко распахнулись, дыхание замерло в груди ледяным столбом. Она была не в силах оторвать взгляд.

Этого не может быть...

Перед ней лежала девушка. Обнажённая и совсем юная. Разорванная одежда валялась рядом, испачканная землёй и кровью. Длинные белые ноги опутывал влажный податливый мох, в плечи и бёдра упирались узловатые корни – подвижное лесное одеяло не желало её отпускать, хоть она и не смогла бы подняться. Она была мертва. От шеи до низа живота кожа была изуродована глубокими разрезами. В одной из ран до сих пор оставался нож, словно неведомый мясник, вдоволь наигравшись с девичьим телом, утомился, оставил инструмент в животе и скрылся прочь, чтобы никогда не вернуться.

Это не я, это не я…

Она попятилась и натолкнулась на твёрдое неподвижное препятствие.

Чудовище…

Он видел разную реакцию. Одни бросаются к своему телу: обнимают, трясут, причитают. Другие убегают прочь, и преследовать их уже нет смысла. Дальше леса они не окажутся, их встретят и примут тени. Кто-то падает обессиленный и навсегда остаётся в земле, превращаясь в мох, жуков и лесные лужи. Все они обречены – никто не вспомнит, что привело его в этот лес. Не вспомнит, кем был и чем заслужил такую разную и такую всегда одинаковую смерть.

Она набросилась на него. Ударила дрожащими от ярости кулаками в костлявую грудь. Заливаясь слезами, вцепилась тонкими пальцами в его сточенные зубы, рвала в клочья истлевший саван.

За что! Почему я?!

Такое он тоже видел.

Он подождёт ещё немного, а потом она успокоится. Возможно, даже обнимет его. Совсем другими руками прикоснётся к пустым глазницами и изломанным рёбрам, торчащим сквозь ветхую ткань.

Никогда!

Слёзы высохнут.

© Николай Романов